Этот документ приняли в РСФСР 10 декабря 1918 года. Депутат Госдумы Павел Крашенинников в своей книге «Страсти по праву» рассказывает про историю разработки Кодекса законов о труде РФ и особенности принудительного труда, который государство использовало в ту эпоху.
Книга Крашенинникова продолжает целую серию работ автора по истории права. В ней речь идет про исторический период нашей страны между 1917 годом и 1938. «Здесь происходило и сознательное умерщвление права, и некоторое отрезвление от чудовищных последствий произведенных разрушений, и НЭП, и репрессии», – отмечает юрист в описании. Он не обошел стороной и тему государственного подхода к трудовому законодательству в то время.
С разрешения автора «Право.ru» публикует главу «Сто лет КЗоТу» из книги «Страсти по праву: Очерки о праве военного коммунизма и советском праве. 1917–1938», выпущенной издательством «Статут»:
«Как мы уже упоминали[1], на Руси труд зачастую понимался как жестокая необходимость, проклятие и наказание, а отнюдь не как средство достижения жизненного успеха, реализации человеческого потенциала. «От трудов праведных не наживешь палат каменных», – гласит старинная поговорка.
В октябре 1917 г. в России произошла социалистическая революция, и к власти в стране якобы пришел пролетариат. В соответствии с марксистской доктриной пролетарии были людьми, наиболее травмированными необходимостью продавать свой труд, чтобы обеспечить себе пропитание. Этот немногочисленный и не очень образованный слой населения загадочным образом должен был привести человечество к всеобщему благу и процветанию путем победы труда над капиталом.
На государственном гербе РСФСР, а затем и СССР был помещен девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», обращенный как за рубеж государства, так и к своим гражданам.
Первым делом пролетарии решили щедро поделиться со всеми окружающими единственным, что у них было, — цепями, приковывающими к ненавистному изнуряющему труду. Была объявлена всеобщая трудовая повинность, закрепленная в принятой в январе 1918 г. Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Затем она появилась и в Конституции РСФСР 1918 г., в которой был записан парафраз известного изречения апостола Павла[2]: «Не трудящийся да не ест»[3]. Причем имелся в виду именно тяжелый физический труд.
Об этом своеобразном налоге, которым обложили сначала только «эксплуататоров», а потом и всех остальных, мы подробно рассказали ранее[4].
Большевики во главе с В.И. Лениным никаких иллюзий насчет трудолюбия подведомственного населения не испытывали. Трудовая повинность впервые упоминалась еще в апреле 1917 г. в резолюции VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б)[5]. Так что она отнюдь не была случайной мерой, вызванной условиями гражданской войны, как это принято считать в советской историографии. По мнению В.И. Ленина, при социализме труд обязательно должен основываться на принуждении при регулирующей роли государства: «Субботники, трудовые армии, трудовая повинность — вот практическое осуществление в разных формах социалистического и коммунистического труда»[6]. Это касалось всех без исключения, даже лидеров большевиков. Считается, что изображенный на картине Ленин на одном из субботников лично перенес тяжелое бревно с одного места на другое. Причем бревно это было, по-видимому, какой-то чудовищной длины, поскольку, как утверждалось в советском фольклоре, число граждан, помогавших лидеру мирового пролетариата осуществить этот трудовой подвиг, так и не удалось сосчитать[7].
С тех пор и буквально до последних дней «развитого социализма» субботники составляли неотъемлемую часть советских традиций. В выходной день граждане выходили на работу, чтобы отстоять смену либо участвовать в уборке и облагораживании прилегающей территории.
Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа предполагалось введение трудового контроля. На второй день после Октябрьской революции был создан Народный комиссариат труда (НКТ) РСФСР во главе с А.Г. Шляпниковым[8] — главный орган, призванный осуществлять политику принудительного труда.
Первым реальным шагом в осуществлении трудовой повинности был Декрет СНК от 20 июля 1918 г. «О тыловом ополчении» о введении строгого учета всего трудоспособного населения, не подлежащего призыву в Красную Армию: «…впредь до проведения всеобщей трудовой повинности и для облегчения призыва в тыловое ополчение»[9].
Понятно, что граждане восприняли перспективу работать «за идею» без должного энтузиазма и многие стремились уклониться от этой почетной обязанности. Владимир Ильич в присущем ему «самом человечном» стиле давал следующие рекомендации по борьбе с уклонистами: «В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом — придумают комбинации разных средств и путем, например, условного освобождения, добьются быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов»[10].
Однако «отеческая забота» большевиков о пролетариате требовала и введения заметных послаблений для трудящихся. Был принят целый ряд законодательных актов о труде, заметно облегчивших участь пролетариев.
Это был, прежде всего, Декрет СНК РСФСР от 29 октября 1917 г. «О восьмичасовом рабочем дне»[11], вводивший 48-часовую рабочую неделю и 8-часовой рабочий день. При этом в канун Рождества Христова (24 декабря) и праздника Св. Троицы работа оканчивалась в 12 часов дня. Вся остальная работа, производимая в такое время, когда по расписанию рабочего времени не полагается работать, считалась сверхурочной, оплачивалась в двойном размере, не допускалась более 50 дней в году. Кроме того, «продолжительность сверхурочной работы каждого отдельного рабочего не должна ни в каком случае в течение двух суток подряд превосходить 4 часа».
Запрещался ночной труд детей в возрасте до 16 лет, а с 1 января 1919 г. запрещалась в целом работа по найму всех лиц, не достигших 15 лет, с 1 января 1920 г. — не достигших 20 лет.
Такого рода новеллы были чрезвычайно передовыми для того времени с точки зрения правового обеспечения прав трудящихся.
Особенностью вступления данного Закона в силу было его сообщение по телеграфу.
11 декабря 1917 г. ВЦИК и СНК РСФСР было принято Положение о страховании на случай безработицы, которым безработными признавались все трудоспособные лица, главным источником существования которых являлась работа по найму, и при условии, что данные лица не могли найти себе работу и были зарегистрированы на бирже труда. С четвертого дня поиска работы у безработного возникало право на получение пособия.
Положение о рабочем контроле, принятое ВЦИК 14 ноября 1917 г., вводило такой контроль «над производством, куплей, продажей продуктов и сырых материалов, хранением их, а также над финансовой стороной предприятия».
В области социального обеспечения трудящихся Декрет ВЦИК от 22 декабря 1917 г. «О страховании на случай болезни»[12] распространил страхование за счет средств работодателей на всех наемных работников и на все виды потери трудоспособности с возмещением полного заработка. Денежные пособия по случаю болезни выдавались с первого дня потери трудоспособности по день выздоровления за действительно пропущенные заболевшим рабочие дни. Денежное пособие по случаю родов также устанавливалось в размере полного заработка и выдавалось в течение восьми недель до родов и восьми недель после родов. В течение этого времени работодателю запрещалось допускать женщин к работе. Денежное пособие по случаю смерти участников устанавливалось в размере 30-кратного среднего дневного заработка для соответствующей местности. Это пособие предназначалось на покрытие расходов по погребению и выдавалось тому, кто хоронит умершего.
В то же время на «зажиточных» людей такие нормы распространялись с ограничениями. На лиц, занимающих на предприятиях высшие должности, как то: администраторов, мастеров, инженеров, юристов и пр., а также на всех лиц свободных профессий действие положения не распространялось в том случае, если их регулярный заработок превышал трехкратный средний заработок рабочих данной местности, установленный страховым присутствием.
14 июня 1918 г. было принято постановление СНК РСФСР «Об отпусках»[13], которым предоставлялось право отпуска за год работы при условии шести месяцев непрерывной работы с сохранением содержания и выдачей его вперед. В тяжелый военный период 1918 г. такой отпуск составлял две недели. При этом работа во время отпуска была запрещена.
Целый ряд нормативных актов регулировал размер и порядок выплаты заработной платы. Так, постановлением СНК РСФСР от 23 ноября 1917 г. «О размерах вознаграждения народных комиссаров, высших служащих и чиновников»[14] устанавливалось предельное жалованье народным комиссарам в 500 руб. и в 100 руб. на каждого неработоспособного члена семьи, а Министерству финансов поручалось «урезать все непомерно высокие жалованья и пенсии». Постановлением СНК РСФСР от 28 марта 1918 г. «О выплате месячного жалованья служащим в государственных учреждениях в два срока»[15] предусматривалась выплата жалованья 15-го числа и в последний день каждого месяца.
В 1918 г. было принято несколько десятков нормативных правовых актов, прямо или косвенно затрагивающих трудовые отношения. С точки зрения иерархии это декреты и постановления СНК РСФСР, положения ВЦИК и СНК РСФСР, декреты, постановления, приказы, положения, обращения отдельных наркоматов (прежде всего Наркомата труда РСФСР).
Первый Кодекс законов о труде РСФСР вступил в силу в декабре 1918 г.
Принятию Кодекса предшествовала почти годовая работа — не так много, если учесть, что система трудовых отношений была существенно изменена по сравнению с дореволюционной системой.
Наряду с Народным комиссариатом труда (НКТ) РСФСР участие в разработке КЗоТ принимал Всероссийский центральный совет профессиональных союзов (ВЦСПС), возглавляемый в 1918 г. сначала Г.Е. Зиновьевым, а затем М.П. Томским. Вместе с тем основная юридическая работа по подготовке проекта КЗоТ 1918 г. легла на плечи А.Г. Гойхбарга. Он председательствовал в комиссии по разработке КЗоТ 1918 г., созданной при Наркомюсте РСФСР, возглавляемом П.И. Стучкой. Мы уже говорили о том, что, будучи членом коллегии НКЮ и заведующим отделом законодательных предположений и кодификации, А.Г. Гойхбарг участвовал в подготовке многих декретов и законов. От имени НКЮ А.Г. Гойхбарг докладывал проект первого КЗоТ на заседании ВЦИК 4 ноября 1918 г.
КЗоТ РСФСР 1918 г. стал не только одним из первых кодифицированных актов Советской России, но и одним из первых кодифицированных актов трудового законодательства в мире. Более ранний правовой акт такого рода появился во Франции, где кодификация трудового законодательства была осуществлена в 1910 г. впервые в мире.
По указанию В.И. Ленина при выработке проекта первого Кодекса законов о труде были учтены резолюции съездов профсоюзов, постановления фабрично-заводских местных комитетов и других организаций и даже предложения трудящихся. Так, «в 1918 г. одна работница направила в Совнарком заявление, в котором содержалось пожелание узаконить предоставление отпусков беременным женщинам. Буквально в тот же день на заявлении появилась резолюция Ленина: «Наркомтруд, по принадлежности». Вскоре в газетах был опубликован закон об отпусках по беременности»[16]. Декретом СНК РСФСР от 31 октября 1918 г. «Положение о социальном обеспечении трудящихся»[17] были предусмотрены оплачиваемые отпуска беременным и роженицам.
Проект КЗоТ РСФСР был принят за основу на заседании ВЦИК 4 ноября 1918 г. В дальнейшем после коллективной доработки (повторно проект не рассматривался) в декабре 1918 г. Кодекс был опубликован в Собрании узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства[18], вступил в действие с момента его опубликования и был «выставлен во всех советских учреждениях на видном месте».
КЗоТ РСФСР 1918 г. имел девять разделов, 137 статей, а также введение и пять приложений. Отсутствие названий статей, наличие приложений отличали юридическую технику первого кодифицированного советского закона о труде.
КЗоТ в полной мере сохранял концептуальный подход большевиков к регулированию трудовых отношений, а именно принудительный характер труда. Нормы разд. I «О трудовой повинности» распространялись на всех граждан РСФСР за некоторыми изъятиями, а не только «в отношении нетрудящих- ся классов, эксплуататоров или богатых».
Устанавливалась трудовая повинность для всех трудоспособных граждан в возрасте от 16 до 50 лет, кроме беременных женщин и временно нетрудоспособных лиц. Учащиеся всех школ выполняли трудовую повинность в школе.
КЗоТ предусматривал особенности испытательного срока, основания и порядок увольнения и др. Так, при увольнении по собственному желанию работнику могло быть отказано в этом. В соответствии со ст. 52, если орган рабочего самоуправления (фабрично-заводский и т.п. комитет), ознакомившись с причинами оставления работы, найдет их неосновательными, трудящийся обязан продолжать работу.
Несмотря на фактическое отсутствие принципа свободы трудового договора, в первом кодифицированном акте о труде получили закрепление многочисленные социальные гарантии, которые, правда, не всегда находили реальное воплощение на практике, в частности:
«1) оформление закрытого перечня оснований увольнения (ст. 46);
2) гарантии в области оплаты труда: установление минимального размера вознаграждения не ниже прожиточного минимума (ст. 58), периодичность выплаты заработной платы не реже чем каждые две недели (ст. 71), учет тяжести, опасности, сложности труда при определении размера вознаграждения (ст. 59), повышение вознаграждения за сверхурочную работу (ст. 64), ограничение удержаний из заработной платы (ст. 69);
3) ограничение продолжительности рабочего времени (ст. 84), установление сокращенного рабочего времени для несовершеннолетних и лиц, работающих в особо тяжких и неблагоприятных для здоровья условиях (ст. 85);
4) ограничение сверхурочной работы (ст. 93-101);
5) установление видов и продолжительности времени отдыха, включая отпуска (ст. 86-89, 103-107);
6) закрепление основных начал института социального партнерства: наделение профсоюзов полномочиями в управленческой сфере»[19] и др.
С одной стороны, КЗоТ устанавливал внеэкономическое принуждение к труду, а с другой стороны — существенный перечень гарантий прав работников, начиная с ограничения времени труда, в том числе с учетом сверхурочных работ, и заканчивая пособиями по безработице.
Специалисты того времени также по-разному оценивали значение КЗоТ РСФСР 1918 г. Так, И.С. Войтинский в качестве особенностей трудового законодательства того времени отмечал:
«а) полное господство принуждения в области привлечения к труду и распределения рабочей силы (трудовая повинность);
б) централизованное регулирование условий труда (закрепление в законодательном порядке единообразия условий труда);
в) признание за профсоюзами самостоятельной роли в регулировании труда (тенденция к огосударствлению профсоюзов);
г) широкое допущение в условиях гражданской войны отступлений от основных норм охраны труда, закрепленных в КЗоТе 1918 г.»[20].
Далеко не все виды трудовых гарантий удавалось реализовать на практике. В эпоху военного коммунизма был принят ряд подзаконных актов, сокращавших, а то и вовсе отменявших эти гарантии, в частности: Декрет СНК РСФСР от 14 ноября 1919 г. «О рабочих дисциплинарных товарищеских судах (Положение)»[21]; Постановление СТО РСФСР от 22 августа 1919 г. «Об отмене отпусков, связанных с поездками»[22]; Постановление СТО РСФСР от 28 ноября 1919 г. «Общее положение о милитаризации государственных учреждений и предприятий»[23]. В соответствии с последним документом после объявления милитаризации учреждения или предприятия весь наличный состав предприятия, без различия пола и возраста, лишался права оставлять службу в нем по собственному желанию и мог быть уволен не иначе как с согласия соответствующих органов управления, а самовольное оставление службы каралось как дезертирство по законам военного времени. Постановлением НКТ РСФСР от 4 октября 1919 г. «О ночной работе женщин»[24] ввиду особых условий, переживаемых страной, в исключительных случаях была временно разрешена ночная работа женщин в отдельных отраслях народного хозяйства. Данное Постановление действовало до 1973 г.[25]
Постепенно происходит милитаризация труда. Иначе было уже невозможно удержать рабочих на предприятиях. Милитаризации подвергались те отрасли производства и предприятия, которые в данный конкретный момент представлялись наиболее важными. Оставление этих милитаризированных предприятий рассматривалось как дезертирство и преследовалось в уголовном порядке.
Мобилизацию рабочих обеспечивали специальные органы. Декретом Совнаркома от 29 октября 1918 г. были созданы специальные отделы распределения рабочей силы, являющиеся местными органами НКТ РСФСР. 3 мая 1919 г. вышеназванные отделы были преобразованы в подотделы распределения и учета рабочей силы при местных отделах труда исполкомов Советов[26]. Наконец, в октябре 1920 г. эти органы были реорганизованы в Управления по учету и распределению рабочей силы[27].
Тогда же была введена сохранившаяся до наших дней трудовая книжка, которая изначально представляла собой многостраничный документ, содержавший исчерпывающие данные о гражданине. Помимо паспортных данных (паспорт ликвидировался), в ней были графы о грамотности, об образовании, о профессии, о судимости, о занятиях в 1914 и в 1917 гг., о месте жительства в июле 1914 г. и в октябре 1917 г., о переменах в семейном и имущественном положении и другие сведения. Введение трудовых книжек позволяло взять на учет и контролировать все городское население независимо от классовой принадлежности и организовывать массовые переброски и мобилизации рабочей силы[28].
К проведению трудмобилизаций привлекались также воинские части (проведение облав, этапирование трудармейцев и т.п.), милиция, местные Советы и профсоюзы. Уже в 1920 г. основная масса рабочей силы перераспределялась насильственно, путем трудовых мобилизаций, которые приобрели всеобъемлющий характер. Массовые мобилизации чаще всего объявляли центральные органы управления — СНК и СТО.
Понятно, что мобилизованные рабочие и прочие граждане не были в восторге от того, что их принудительно куда-то отправляют работать. Поэтому мобилизации чаще всего проходили с большим трудом, и предложенные разнарядки выполнялись далеко не полностью. Осуществлялись мобилизации, как правило, насильственным путем, а отношение к мобилизованным было соответствующее: их изолировали, охраняли и доставляли к месту работы этапами.
Уже с 1920 г. хозяйственные руководители практически перестали заботиться о рабочей силе и в случае необходимости просто делали соответствующие заявки, не заботясь о том, где будут жить рабочие, что они будут есть и как вообще будут существовать. НКТ РСФСР летом 1921 г. вынужден был констатировать: «Требование на рабочую силу подается хозяйственными организациями большей частью «на авось» без учета топливных и других ресурсов, которые, конечно, меняют форму потребности в рабочей силе. Но самое существенное — это учет жилых и продовольственных условий, которые, конечно, играют самую важную роль в возможности передачи рабочей силы хозорганам»[29].
Широкое использование принудительного труда, который, как известно со времен рабовладения, не может быть эффективным, было одной из причин глубокого экономического кризиса, приведшего к НЭПу.
Однако, даже объявив новую экономическую политику, большевики вовсе не собирались менять характер трудовых отношений. В.И. Ленин в проекте «Наказа от СТО местным советским учреждениям» (21 мая 1921 г.), наряду с рекомендациями, как работать в новых условиях, предусмотрел специальный раздел «Трудповинность и трудмобилизации»[30]. В нем речь идет о контроле центральных властей за трудмобилизациями на местах, но вовсе не об их отмене. Трудмобилизации и трудовая повинность по-прежнему остаются важнейшими способами привлечения трудящихся к решению хозяйственных задач[31].
Тем не менее новая реальность заставила кардинально пересмотреть принципы регулирования трудовых отношений, признав возможность их добровольности на основе заключения трудового договора.
Пришлось даже вспомнить кое-что из дореволюционного законодательства, в частности Устав о промышленном труде 1913 г. В этом нормативном акте были инкорпорированы все основные правила, регулирующие применение наемного труда, выработанные во второй половине XIX — начале XX в.
В результате были выработаны условия трудового договора, и поныне сохраняющие свою актуальность: 1) работник на время предоставляет свою рабочую силу, т.е. обязуется выполнять определенную работу; 2) от нанявшегося по трудовому договору требуется личное выполнение работы; 3) работник подчиняется хозяйской власти работодателя (в современном звучании — правилам внутреннего трудового распорядка); 4) нанявшийся имеет право на вознаграждение за труд, независимо от того, воспользовался работодатель его трудами или нет[32].
Качественно новым актом кодификации трудового права советского времени стал Кодекс законов о труде, принятый постановлением ВЦИК от 9 ноября 1922 г. «О введении в действие Кодекса законов о труде РСФСР изд. 1922 г.»[33].
Работа по подготовке КЗоТ 1922 г. проходила в течение одного года — с октября 1921 по октябрь 1922 г. В феврале 1922 г. была образована комиссия по пересмотру рабочего законодательства, а в октябре 1922 г. проект нового Кодекса был утвержден IV сессией ВЦИК IX созыва. «Всего в процессе разработки Кодекса было подготовлено пять редакций законопроекта. Сами кодификационные работы охватывали более широкий временной период, чем непосредственная разработка Кодекса. Они были начаты в октябре 1921 г. созданием комиссии по кодификации решением Президиума ВЦСПС (первый подготовительный этап кодификации) и завершились в августе 1923 г. утверждением НКТ РСФСР перечня ведомственных постановлений, сохранявших юридическую силу в связи с принятием КЗоТ (завершающий этап кодификации)»[34].
По инициативе В.И. Ленина в 1921 г. был объявлен публичный конкурс на лучший законопроект по вопросу о переводе некоторой категории служащих на так называемые тантьемы (вознаграждение, выплачиваемое из прибылей предприятия).
Проект КЗоТ РСФСР 1922 г. претерпел несколько редакций. «Ключевым предметом дискуссий стал вопрос об объеме прав и гарантий, предоставляемых рабочим и служащим. Высокий уровень этих прав и гарантий, закрепленный в первой (майской) редакции проекта, впоследствии был снижен по инициативе государственных и хозяйственных органов, стремившихся избежать излишней декларативности положений кодекса»[35].
Кодекс законов о труде рассматривался на заседании IV сессии ВЦИК IX созыва одновременно с Гражданским и Земельным кодексами. Указывая на значение каждого из них, В.И. Ленин отметил роль КЗоТ в установлении основ рабочего законодательства: «Это — громадное завоевание Советской власти, что в такое время, когда все страны ополчаются на рабочий класс, мы выступаем с кодексом, который прочно устанавливает основы рабочего законодательства, как, например, 8-часовой рабочий день…
Надо считаться с тем, что в сравнении со всеми государствами, в которых теперь идет бешеная капиталистическая конкуренция, в которых — миллионы и десятки миллионов безработных, в которых капиталисты организуют своими силами могущественные капиталистические союзы, организуют поход на рабочий класс, — в сравнении с ними мы наименее культурны, производительные силы у нас развиты менее всех, работать мы умеем хуже всех. Это очень неприятно, может быть, что нам приходится в этом сознаться. Но я думаю, что именно потому, что мы таких вещей не прикрываем благовидными фразами и казенными восклицаниями, а сознаемся в них прямиком, именно потому, что мы все это сознаем и не боимся сказать с трибуны, что на исправление этого направлено больше сил, чем у любого из государств, мы и добьемся того, чтобы нагнать другие государства с такой быстротой, о которой они и не мечтали. Конечно, это не фантастическая быстрота, конечно, нам надо несколько лет упорнейшего труда, чтобы этого добиться»[36].
КЗоТ РСФСР вступил в силу с 15 ноября 1922 г. Основными разработчиками Кодекса были В.В. Шмидт, М.П. Томский, известные государственные и профсоюзные деятели[37].
Кроме того, в работе над Кодексом на разных этапах участвовали Ю.А. Ларин, А.Г. Гойхбарг, Н.А. Семашко, А.Ф. Лях, Е.Н. Данилова и др. Е.Н. Данилова предлагала разграничить сферы действия союзного трудового законодательства и законодательства союзных республик следующим образом. КЗоТ СССР (который так и не был принят) должен устанавливать минимум трудовых прав и гарантий и применяться в полном объеме к основным кадрам, т.е. к тем трудящимся, для которых работа по найму является основным источником средств к существованию. В отношении иных работников, для которых наемный труд не является постоянным и основным источником (сельскохозяйственные работники, работники кустарной промышленности и др.), пределы применения КЗоТ СССР должны устанавливаться законодательством союзных республик[38].
Однако Основы законодательства о труде Союза ССР и союзных республик были приняты только в 1970 г., хотя первый проект Сводного закона о труде союзных республик был разработан еще в 1924 г.
КЗоТ РСФСР 1922 г. лежал в основе разработки общесоюзного кодекса о труде. Одной из причин отказа от принятия единого кодифицированного акта СССР были различия в подходе к вопросу о разграничении союзного и республиканского регулирования.
КЗоТ РСФСР 1922 г. состоял из 17 глав и 192 статей и в отличие от КЗоТ 1918 г. имел в качестве первого раздела общую часть, не содержал приложений, был более последовательным и соответствующим социально-экономическим условиям эпохи НЭПа. КЗоТ 1922 г. достаточно подробно регламентировал коллективный и трудовой договор, трудовые споры, правила внутреннего распорядка, положения о профсоюзах, об ученичестве, об органах по разрешению конфликтов и рассмотрению дел о нарушении законов о труде и др., содержал более «мягкие нормы» о трудовой повинности, элементы принципа свободы договора. В то же время Кодекс был не лишен недостатков. Так, недостаточное внимание было уделено «дифференциации правового регулирования труда в зависимости от объективных и субъективных факторов. В законе отсутствовали нормы, регулировавшие труд отдельных категорий работников (исключение составили женщины и несовершеннолетние). Впоследствии это повлекло за собой издание значительного количества актов, в которых отражалась специфика трудовой деятельности отдельных профессиональных групп»[39].
КЗоТ РСФСР 1922 г. действовал дольше всех остальных советских актов подобного рода (с 1922 по 1971 г.), что позволяет говорить о достаточно высоком уровне проведенной кодификации.
Вступление в силу КЗоТ открыло возможность восстановления в стране рынка труда, полностью ликвидированного в годы военного коммунизма. В течение 1922 г. фабрики и заводы перешли в основном на сдельную оплату труда, что дало возможность значительно поднять заработок квалифицированных рабочих. Это способствовало росту производительности труда.
В то же время система хозрасчета привела к тому, что излишний балласт рабочей силы уменьшал заработную плату квалифицированных работников и административного аппарата. Предприятия стали избавляться от неквалифицированных работников. Началась массовая безработица, которая усугублялась резким сокращением числа совработников (госслужащих), демобилизацией значительной части Красной Армии, ликвидацией революционных трудовых армий[40], которые к тому времени не могли прокормить даже себя, а также большим наплывом сельского населения в города. Безработица стала постоянным фактом советской действительности.
Постановлением СТО РСФСР от 13 июля 1923 г. «Основные положения о работе бирж труда и мероприятиях по улучшению их постановки»[41] были восстановлены биржи труда, ликвидированные в 1919 г. В их функции входили регистрация безработных, содействие в трудоустройстве, оказание им материальной помощи. Биржи труда управлялись специальными комитетами, куда входили представители местного отдела труда, СНХ, земельного отдела и профсоюзов[42]. Понятно, что такое количество надзирающих и контролирующих органов не могло не привести к протекционизму и коррупции в работе этих, казалось бы, рыночных структур. Нередко представители этих самых комитетов требовали устроить на работу своих протеже. Руководители предприятий не хотели перечить «вышестоящим инстанциям» и безропотно принимали на работу не пойми кого.
Коммунисты не особенно волновались о потере работы. Рядовые коммунисты в основной своей массе распределялись не через биржи труда, а через губкомы, райкомы и укомы партии. Справочные сведения из многих регионов страны в 1926 г. показывали, что причинами безработицы среди коммунистов являлись их слабая квалификация, чаще всего — отсутствие какой-либо квалификации или образования вообще. На совещаниях орграспредотдела констатировалось, что «люди пришли в партию, а делать ничего не умеют»[43].
Так что рыночным инструментом повышения производительности труда и борьбы с безработицей биржи труда стать не смогли. Собственно, и сам рынок труда «завял», так и не успев «распуститься». Он был свернут наряду с другими рыночными отношениями в результате удушения НЭПа. К тому же сформи — ровать рынок труда за короткое время было в принципе невозможно, поскольку квалифицированная рабочая сила практически отсутствовала и наполнять рынок было некем.
Страна возвращалась к мобилизационным методам управления экономикой, когда задачи решались не качеством рабочей силы, а ее количеством. По завершении сплошной коллективизации, в ходе которой удалось «трудоустроить» основную массу сельских безработных — батраков и бедняков, было торжественно объявлено, что наследие проклятого капитализма — безработицу удалось полностью ликвидировать.
Однако если в годы военного коммунизма мобилизационный способ хозяйствования опирался исключительно на насилие, то в 30-е годы большевики по большей части стали использовать суггестию. Важным механизмом пропаганды «коммунистического отношения к труду» стало так называемое социалистическое соревнование — кто больше увеличит производительность труда, — между государственными предприятиями, цехами, бригадами и отдельными рабочими, а также учебными заведениями Государственных трудовых резервов СССР. Это был эрзац рыночной конкуренции. Победа в таком соревновании сулила, во-первых, как сейчас говорят, хороший пиар и благосклонность начальства, а во-вторых, материальное поощрение.
Зачинателем знаменитого стахановского движения принято считать Алексея Стаханова — шахтера-забойщика, перевыполнившего норму выдачи угля на-гора в 14 раз, хотя подобные подвиги совершались и до него. В короткий срок это движение дало огромное количество передовиков производства в самых разных отраслях промышленности и в сельском хозяйстве. К началу 1938 г. оно охватывало уже более 25% всех рабочих. Первые 12 первопроходцев[44] стали, как сейчас говорят, «медийными лицами» движения и на них пролился дождь наград, почестей и привилегий, а также немалых материальных выгод в виде квартир, денежных премий, путевок в санатории и т.д. и т.п. Правда, их трудовые подвиги были если не разовыми, то «несколькоразо- выми» — все они вскоре были направлены на курсы повышения квалификации, стали руководителями разного уровня[45].
Стахановское движение привело к заметному повышению производительности труда. Так, если за годы первой пятилетки (1929—1932 гг.) производительность труда в промышленности СССР выросла на 41%, то за годы второй пятилетки (1933— 1937 гг.) — на 82%[46].
Согласно легенде первым раскрыл механизм этого замечательного явления французский писатель Андре Жид[47]. Он задался вопросом: может, превышение нормы в 14 раз не есть результат нечеловеческих усилий Стаханова, а следствие сильно заниженной нормы? Якобы тут же «в кустах» обнаружилась бригада французских шахтеров, которая, спустившись в забой, «на раз» выполнила стахановскую норму[48].
Так это было или нет, но этим же вопросом задались и большевики. В резолюции Пленума ЦК ВКП (б), проходившего 21—25 декабря 1935 г., говорилось: «Необходимо заменить нынешние технические нормы, как устарелые, более высокими нормами и изменить соответственно нормы выработки в сторону некоторого их повышения.». Там же высказывалось осуждение равнения на «технически отсталого» рабочего при составлении норм. Вместо этого нормы должны были вырабатываться инженерно-техническим персоналом под непосредственным руководством директора и при активном участии стахановцев[49].
Понятно, что «восточный способ производства», основанный на массовой мобилизации трудовых ресурсов, был органически присущ мегамашине. Именно необходимость создания трудовых машин для строительства протяженных ирригационных сооружений, гигантских храмов и пирамид и было основанием возникновения мегамашин в форме восточной деспотии во времена глубокой древности. Целевой характер этого способа производства, а также приоритет количественных характеристик трудовых ресурсов перед качественными, тем более что квалифицированной рабочей силы было очень мало, и позволили эффективно использовать его на стройках первых пятилеток.
Мобилизация активно применялась не только в промышленности и сельском хозяйстве, но даже и в научно-технических разработках, особенно если речь шла о военном применении. Такие работы осуществлялись в военизированных закрытых учреждениях — «ящиках» под бдительным присмотром секретной службы, а то и вовсе в гулаговских «шарашках».
Этот способ производства не потерял своего значения вплоть до последних дней социалистического государства. Достаточно вспомнить сезонные мобилизации «на картошку», «на овощебазу», «на прополку» и т.д. К этим малоквалифицированным работам привлекались студенты, преподаватели, сотрудники исследовательских учреждений, инженерно-технические работники предприятий и прочая «интеллигенция», иногда даже рабочие. Экономическая эффективность таких мероприятий скорее всего была отрицательной. Но кто ее тогда считал? Главное — достичь заданной цели и правильно отчитаться.
Дискуссий о предмете и месте трудового права в советском праве до второй половины 30-х годов не было. Один из ведущих специалистов советского трудового права К.П. Горшенин писал: «Общепринятой точкой зрения все это время была та, что трудовое законодательство регулирует трудовые отношения рабочих и служащих. Что же касается регулирования труда членов колхозов и промыслово-кооперативных артелей, то в силу их общественно-экономической природы оно осуществлялось уставами, принятыми ими. Из этой посылки исходила и наука советского трудового права. Такой же точки зрения придерживались ученые, занимающиеся проблемами колхозного права»[50]. Однако в январе 1937 г. «Правда» напечатала статью П. Юдина «Против путаницы, пошлости и ревизионизма»[51], которая дала сигнал для дискуссии «трудовиков», более того, предложила идти в наступление и расширить границы предмета трудового права[52]. Хронологически дискуссия выходит за временные границы настоящих очерков, однако следует отметить, что это происходило в рамках советского права и социалистической действительности.
К середине 30-х годов, когда мегамашина советской империи уже достигла совершенства, а рыночные отношения были полностью уничтожены, трудящиеся практически потеряли возможность свободно распоряжаться своим единственным ресурсом — трудом, дарованную им КЗоТ 1922 г. Они фактически были отстранены от участия в заключении трудовых коллективных договоров[53]. Вместо них это делали «проверенные люди» из профсоюзов, которые из защитников прав трудящихся превратились в «школу коммунизма», занимаясь любимым занятием всех чиновников — распределением скудных ресурсов социального обеспечения, а также мобилизацией граждан на праздничные демонстрации.
Имела место сильная неэкономическая зависимость трудящихся от своего единственного работодателя — государства. В социальном плане она проявлялась в милитаризации и мобилизации труда для решения стратегических задач, идеологии заботы «пролетарского» государства о людях труда, жестких иногда уголовных мерах к нарушителям трудовой дисциплины, всеобщности требования беспрекословного подчинения системе, организации, трудовому коллективу.
В заключение следует сказать, что поменять место работы было очень сложно, а тех, кому это удавалось сделать несколько раз, называли летунами и считали неблагонадежными элементами. Одним (и далеко не последним) из способов привязки работника к конкретному предприятию был так называемый жилищный вопрос.
Источники:
[1] См. § 4 гл. 4 наст. книги.
[2] Второе послание к Фессалоникийцам (Солунянам): «10. Ибо когда мы были у вас, то завещевали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».
[3] Систематический сборник узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. М.: [Отдел опубликования законов Нар. ком. юст.,] 1919. С. 94.
[4] См. § 5 гл. 7 наст. книги.
[5] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 452.
[6] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 315.
[7] Есть предположения, что это было не бревно, а снесенный крест.
[8] Александр Гаврилович Шляпников (1885—1937 гг.) — профессиональный пролетарий-революционер. Образование — три класса Муромского начального училища и «рабочие университеты» на заводах Франции, Германии и Англии, где он провел в эмиграции шесть лет. Активный участник гражданской войны. По оценке В.М. Молотова, «неподготовленный рабочий человек». В 1923 г. подписал «Заявление 46-ти» и открыто выступил с критикой ЦК по вопросам экономического положения, внутрипартийной и рабочей демократии. Расстрелян в сентябре 1937 г.
[9] СУ РСФСР. 1918. № 54. Ст. 604.
[10] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 204.
[11] СУ РСФСР. 1917. № 1. Ст. 10.
[12] СУ РСФСР. 1918. № 13. Ст. 188.
[13] СУ РСФСР. 1918. № 43. Ст. 527.
[14] СУ РСФСР. 1917. № 3. Ст. 46.
[15] СУ РСФСР. 1918. № 30. Ст. 404.
[16] Духвинский-Осипов И.Д. Встречи с Лениным // Нева. 1957. № 1. С. 149.
[17] СУ РСФСР. 1918. № 89. Ст. 906.
[18] Там же. № 87-88. Ст. 905.
[19] Подробнее см.: Головина С.Ю. Кодификация российского трудового законодательства: ретроспектива и взгляд в будущее // Кодификация российского частного права 2015 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015. С. 365-408.
[20] Войтинский И.С. Трудовое право СССР. М.; Л.: Госиздат, 1925. С. 31.
[21] СУ РСФСР. 1919. № 56. Ст. 537.
[22] Там же. № 42. Ст. 418.
[23] Декреты Советской власти. Т. VI. М., 1973.
[24] СУ РСФСР. 1919. № 48. Ст. 470.
[25] Постановление Совмина РСФСР от 31 мая 1973 г. № 290 «О признании утратившими силу некоторых постановлений Правительства РСФСР, а также постановлений и разъяснений быв. Народного Комиссариата труда РСФСР в связи с введением в действие Кодекса законов о труде РСФСР» // СП РСФСР. 1973. № 15. Ст. 94.
[26] Декреты Советской власти. Т. III. М., 1973. С. 461.
[27] Известия Главного комитета по всеобщей трудовой повинности. 1920. № 7. С. 66.
[28] Борисова Л.Б. Трудовые отношения в советской России (1918-1924 гг.). М.: Собрание, 2006.
[29] Бюллетень трудового фронта. 1921. № 71. С. 12.
[30] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 287-288.
[31] Подробнее см.: Ильюхов А.А. Советская модель всеобщего труда в 1918— 1922 гг. М.: Едиториал УРСС, 2004. С.182—199 (www.hist.msu.ru).
[32] Подробнее см.: Головина С.Ю. Формирование институтов трудового права и кодификация российского трудового законодательства // Кодификация российского частного права 2017 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2017. С. 384—427.
[33] СУ РСФСР. 1922. № 70. Ст. 903.
[34] Иванов А.Б. Из истории подготовки Кодекса законов о труде РСФСР 1922 г. // Трудовое право в России и за рубежом. 2013. № 2. С. 19-23.
[35] Иванов А.Б. Кодификация советского трудового законодательства в 20-е годы ХХ века: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2012.
[36] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 246—247.
[37] Василий Владимирович Шмидт 1886—1938 гг.) — в начале 20-х годов XX в. народный комиссар труда РСФСР (СССР), в 1922 г. возглавлял Комиссию по пересмотру рабочего законодательства секции труда Высшей экономической комиссии при ВЦИК; Михаил Павлович Томский (Ефремов; 1880—1936 гг.) — председатель ВЦСПС.
[38] Лушников А.М., Лушникова М.В. Карасев А.Я. и Данилова Е.Н.: выдающиеся ученые-трудовики (http://www.nbpublish.com/library_get_pdf.php?id= 28320).
[39] Иванов А.Б. Кодификация советского трудового законодательства в 20-е годы XX века: Автореф. дис. … канд.юрид.наук. СПб., 2012.
[40] Армейские формирования, которые создавались в 1920-1921 гг. на базе управлений запасных частей РККА для помощи народному хозяйству. Всего было создано восемь трудовых армий. Одновременно организовывались новые руководящие органы — революционные советы трудовых армий, в которые входили члены реввоенсоветов армий и представители различных хозяйственных ведомств: Наркомпрода, Наркомпути, Наркомзема, Нар- комтруда и ВСНХ. Ревсоветы трудармий возглавляли крупные партийнохозяйственные и военные деятели: Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин, С.В. Косиор, В.А. Радус-Зенкович. У каждой трудовой армии была определенная специфика деятельности: у Украинской — шахты Донецкого бассейна, у Кавказской — нефтяная промышленность, у 2-й Особой армии — железнодорожный транспорт в районе Юго-Восточных железных дорог. В декабре 1920 г., когда военные фронты были ликвидированы и к трудовым армиям были присоединены новые части, в Донецком бассейне была создана особая Донтрудармия (см.: Борисова Л.Б. Указ. соч. С. 48-54).
[41] СУ РСФСР. 1923. № 68. Ст. 655.
[42] См. подробнее: Козлов В.С. Государственная политика в рабочем вопросе в годы НЭПа: замыслы, реализация, итоги // Вестник Челябинского гос. ун-та. 2012. № 16 (270). История. Вып. 51. С. 45-51.
[43] Пашин В.П., Богданов С.В. Рынок труда в условиях НЭПа: партийнохозяйственная номенклатура и безработица // Материалы конференции «Номенклатура в истории советского общества (11.2003—03.2004) / Пермский национальный исследовательский политехнический университет (http://elis. pstu.ru/index.php?a=9&pod_id=31).
[44] Официальный список имен первопроходцев движения: в угольной промышленности — донбасские забойщики Алексей Стаханов (шахта «Центральная- Ирмино», Кадиевка) и Никита Изотов (шахта «Кочегарка», Горловка); в машиностроении — кузнец Горьковского автозавода Александр Бусыгин и токарь-фрезеровщик Московского станкостроительного завода им. С. Орджоникидзе Иван Гудов; в металлургии — сталевар Мариупольского металлургического завода им. Ильича Макар Мазай; в обувной промышленности — затяжчик обуви с ленинградской фабрики «Скороход» Николай Сметанин; в текстильной промышленности — ткачихи с фабрики им. Ногина г. Вичуга Ивановской области Евдокия и Мария Виноградовы; на железнодорожном транспорте — машинист локомотивного депо г. Славянска Донецкой области Петр Кривонос; в сельском хозяйстве — кубанские трактористы Константин Борин и Прасковья Ангелина, свекловод «с Киевщины» Мария Демченко.
[45] О подвигах и судьбах первопроходцев движения см.: https://mgsupgs.livejournal. com/1154333.html
[46] Стахановское движение // БСЭ. (http://alcala.ru/bse/izbrannoe/slovar-S/ S15569.shtml).
[47] Андре Поль Гийом Жид (фр. Andre Paul Guillaume Gide) (1869—1951 гг.) — французский писатель, представитель модернизма. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1947 г.). В середине 1930-х годов увлекся социалистической идеей, неоднократно выступал в поддержку СССР, несколько раз посещал Союз. Но затем Андре Жид разочаровался в советском строе. В конце 1936 г. вышла его книга «Возвращение из СССР», где критикуется отсутствие свободы мысли в СССР, жесткий контроль за литературой и общественной жизнью, некоторые пугающие черты нового советского человека. Имя писателя попало в Советском Союзе под запрет, его книги не издавались в СССР полвека.
[48] http://valentin-pikul.ru/2011-01-26-10-41-54/195-stahanovskoe-dvizhenie.htm
[49] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. II (1925—1953). 7-е изд. М.: Госполитиздат, 1953. С. 813.
[50] Горшенин К.П. Кодификация законодательства о труде (теоретические вопросы). М.: Юрид. лит., 1967. С. 25.
[51] Правда. 1937. 10 янв.
[52] Горшенин К.П. Указ. соч. С. 26-33.
[53] Коллективным договором устанавливались правила найма и увольнения, размер тарифа, продолжительность рабочего дня и отпуска, нормы выработки и оплата сверхурочных, порядок оплаты сокращаемых рабочих, снабжение прозодеждой.
Павел Крашенинников – заслуженный юрист России, депутат и глава комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству, сопредседатель Ассоциации юристов России, доктор юридических наук, профессор.